По страницам воспоминаний

  Потом Александр Сергеевич много лет трудился в Даниловском районе. Но ближе к пенсионному возрасту вернулся в родную Рудню. Был на общественном виду, ярко выделяясь среди ветеранов войны не только богатырской статью. Выступая с трибуны во время демонстрации в День Победы, поражал чёткостью, логичностью, эмоциональностью мысли. Его речь в любой,  особенно школьной, аудитории захватывала с первых слов.

  Своим детям, внукам, правнукам А. С. Дудкин  оставил ёмкую рукопись воспоминаний, где факты его биографии чередуются с биографическими данными предков, с размышлением, описанием тогдашней жизни, производственных дел, быта, отношений. Ценность воспоминаний в их исторической документальности применительно к малой родине. И хотя рукопись адресована потомкам по линии рода, в ней есть разделы, представляющие всеобщий интерес. Например, тема войны, где автор ведёт изложение не в силу полученных знаний, а как очевидец, участник событий. То есть, источник его информации – его жизнь.

  Предлагаемая часть воспоминаний касается непосредственной причастности А. С. Дудкина к Сталинградской битве. Но в этом рассказе и отзвук, отражение биографии наших дедов, отцов, многочисленных родственников, прошедших горнило войны или не вернувшихся с неё.

  Александра Сергеевича не стало в 2003 году. Он был одним из тысяч фронтовиков, прославивших большую Родину ратными подвигами, а малую – трудовыми делами. Об этом на протяжении всех послевоенных десятилетий неустанно рассказывала наша газета, через страницы которой прошло бесчисленное количество рассказов о фронтовиках. Такие публикации были самым предпочтительным для редакции и наверняка для читателей жанром. Неумолимое время завершает век ветеранов войны, счёт которых уже идёт на единицы. И очерки о них, живых, уходят в историю. Тем бесценнее для нынешнего и будущих поколений воспоминания самих героев своего времени.

                                                                                                            Н. Стебловский.

  Уже с детского возраста я сильно увлекался живописью и рыбалкой. В этом я видел смысл жизни. Однажды, это было 22 июня 1941 года, моя мать поднялась рано утром доить корову, а я схватил удочки и айда на речку. В то время в Терсе было много рыбы, а рыбаков мало. С рыбалки возвратился в два часа по полудни. Мать занялась рыбой, а я, разомлевший от жары, прилёг на деревянный диван, поделки моего деда, отдохнуть.

  Но не долго мне спалось. Сквозь сон услышал какой-то шум в доме. Проснулся. Оказывается, прибежал к нам мой друг детства Николай Баранников, который жил со своими родителями в доме напротив нашего по Набережной улице. Только у них было единственное радио нашего кутка. Вот и сообщил он нам страшную весть: «Германия напала на Советский Союз.  Началась  война».

  Он нас ввёл в недоумение. Я ему говорю: «Это какая-то провокация. Германия нам дружественная страна». И действительно незадолго до войны я был в кинотеатре «Юность», где до начала фильма показали киножурнал. Там мы видели приехавшего к нам в Москву Гитлера. В каком-то парке сидел он на лавочке со Сталиным и о чём-то они беседовали».

  «О какой ты провокации толкуешь, Киев уже бомбят», — говорил Николай.

  Страшная весть о войне быстро прокатилась по Рудне. Вскоре началась мобилизация граждан соответствующих возрастов.

  В те годы весь конский состав в стране был паспортизирован и стоял на строгом учёте в райвоенкоматах. Как лошади, так и автомашины, имеющиеся в районе, были отправлены для нужд войны.

  Через полтора месяца от начала войны мой отец был призван в армию. Я, как старший сын в семье, решил устроиться на работу. Пошёл в Руднянское сельпо, тогда там был председателем Ламзин. Я предложил ему себя в любом качестве. Так я стал работать грузчиком в основном на пекарне. Грузил муку на мельнице, которая тогда была за Терсой, там, где сейчас упирается железобетонный мост в правобережье. Потом доставлял муку на пекарню гужевым транспортом. Пекарня тогда находилась чуть ли не в центре Рудни. Разгрузив муку, я вновь ехал на мельницу. Так каждый день.

  Работой был доволен. Пекари меня не обижали. Каждый раз я получал краюху хлеба, которую съедал с квасом. Как сейчас помню, деревянная кадушка, наполненная квасом, стояла в углу производственного помещения пекарни. Уходя в конце рабочего дня домой – получал неофициально кусок хлеба для членов своей семьи. Тогда пекли бесформенный хлеб, который сдавался на склад через весы. Вес его был разный, некоторые буханки достигали полупуда.

  Прошёл 1941 год, я продолжал работать и в 1942-ом. Чувствовал, что каждый день наращиваю физическую силу. Без особого напряжения поднимал с пола 50-килограммовые мешки с мукой и кидал их на подводу.

  С весны 1942 года по линии райвоенкомата вместе со своими сверстниками начал проходить всеобуч. Наша команда состояла из 86 призывников — одногодок. Учили нас, как надо ходить в строю строевым шагом, вести рукопашный бой с противником, ползать по-пластунски и т. д. Изучали и материальную часть винтовки.

  Все эти занятия проводились в вечерние часы, после работы. Большую часть времени мы занимались у сосен на песке. Там я всех увлекал заниматься вольной борьбой. Руки чесались от прилива сил. Боролся я с двумя, а то и тремя без передышки, укладывая своих соперников на лопатки. Физическая подготовка мне очень пригодилась, будучи уже в действующей армии.

  Вот и закончилась моя вольная жизнь. На моё имя пришла повестка из военкомата, в которой говорилось: явиться в райвоенкомат       17 августа к 10 ч. утра для отправки в армию. При себе иметь соответствующие документы, пару нательного белья, чашку, кружку, ложку и продовольствие (забыл сколько).

  Вечером мы уже были на перроне станции Ильмень. Собралась полностью наша команда из 86 человек, однако провожающих было в три или четыре раза больше. На первом пути стояли товарные вагоны, предназначенные для нас, но команды на погрузку не было. Наступила ночь. Кто-то начал петь, появилась гармошка. Так протоптались мы до самой зари.     

  И вот команда: «По вагонам!». Началось прощание. Крик, слёзы, причитание матерей раздражали психику отъезжающих. Провожающие матери предчувствовали сердцем вечную разлуку с сыновьями. Забегая наперёд скажу: возвратившись домой после войны, я встретил только шестерых, остальные остались там, на полях сражений.

  Поезд набирал скорость, а провожающие бежали за уходящим составом, махая головными косынками, носовыми платками. Падали, вставали и вновь бежали. Я стоял и смотрел через дверной проём вагона на так быстро удаляющийся пейзаж, пейзаж родной и близкой мне природы, с тяжёлой грустью на душе. Меня не покидала тоскливая дума по дому. Кто знал, суждено ли мне было вернуться когда-либо в свои родные пенаты, где я родился и провёл счастливое детство?

  Поезд мчал нас в неизвестность. Не положено было тогда распрашивать: «Куда и зачем?». Позже мы узнали, что едем в Астрахань. В пути следования наш железнодорожный состав постоянно удлинялся за счёт новобранцев из других районов.

  Не доезжая станции Баскунчак, нас постигла страшная трагедия. Воздушные стервятники заметили наш эшелон и стали заходить с хвоста поезда. Машинист своевременно обнаружил вражеские самолёты. И как только они приблизились, он стал маневрировать скоростью движения. То гонит, гонит быстрым ходом поезд, то тормозит так, что мы, не удержавшись на ногах, падаем друг на друга.

  Эти маневры не дали возможность фашистским лётчикам достигнуть точного попадания бомб в поезд. Но взрывные волны тряхнули наши вагоны. Самолёты начали совершать второй заход. Поезд ещё не успел подойти к станции, как мы начали выскакивать из вагонов и стремглав бежать в степь.

  С противным воем неслись бомбы к земле. Оглушительные взрывы. Под ногами качнулась земля. Лёжа, прижавшись к земле, мы ждали, когда скроются воздушные стервятники. От бомбёжек возник огромный пожар. Горели вагоны и другие объекты. Воздух пропах гарью и смрадом. Едкий дым смешался с земной пылью, и затянуло небо зловещей пеленой. Вокруг слышались стоны раненых. Были и убитые, но не из нашей команды. Вся эта жуткая картина бомбёжки с её последствиями являлась неотъемлемой частью войны. А для нас, новобранцев, это событие под Баскунчаком стало прологом, то есть началом вступления в боевое крещение.

  Наши мешки (сидора) с продуктами во время бомбёжки сгорели, и мы остались голодными на долгое время. Шли пешком небольшими группами до ближайшей станции. Там погрузились в товарные вагоны и поехали дальше. До Астрахани нас ещё два раза бомбили. От Рудни до места назначения следует измерять расстояние не километрами, а временем. Мы добрались за 20 суток движения поездом и пешком сильно изголодавшимися.

  Сопровождавший нас представитель Руднянского райвоенкомата долго водил нашу команду по городу, не мог найти пристанище. И лишь на второй день, выйдя за черту города, мы прибыли к месту назначения. Два посёлка: Новая и Старая Кочергановка. Там формировался 65-й запасной стрелковый полк, куда мы и влились. Нас разбросали по батальонам. Началось распределение новобранцев. Я оказался в миномётной роте. Там прошёл полный курс обучения стрельбы из миномёта калибра 82 миллиметра. Согласно своему предназначению он назывался батальонным. Миномёты 120 мл. калибра назывались полковые, а 50-ти мл. – ротными.

  Самая тяжёлая часть батальонного миномёта – опорная плита, чугунная, ребристая, весом 22 килограмма. Из других комплектующих ствол немного легче – 18 кг. Чтобы быстро передвигаться в боевой обстановке с этой плитой, которая была закреплена за мной, и установить её в нужный момент для ведения прицельного огня – наличие хороших физических данных было необходимо.

Продолжение следует...