Гордиться вправе

 Именно поэтому к ним, оставшимся в живых и освобождённым по ходу наступления наших войск, принимались жёсткие, если не сказать жестокие, меры воздействия. Бездоказательность обвинений не мешала выносить приговор, осуждающий побывавших в плену на годы по сути каторжных работ.

 Иначе говоря, после фашистских концлагерей очень многие из бывших военнопленных (опять же, если не большинство) отправлялись в лагеря советские, где тяжёлым трудом как бы искупали свою вину. Но и выжившие там, отбывшие срок, они ещё долго оставались на особом счету соответствующих органов. А позорное, при этом несправедливое клеймо предателя преследовало их ещё долго, бывало, до последних дней. Доставалось и родным, которые также попадали под обличительное общественное мнение, испытывая такие же безвинные душевные страдания.

 После смерти Сталина официальный взгляд на бывших военно-пленных был пересмотрен. Однако на уровне бытовой морали эта тема ещё долго будоражила сердца причастных к ней. Особенно ранимы оставались дети, затем внуки военнопленных. Для них зачастую болезненно сказывалась реакция школьной среды.

 Как раз школьником Саша Покрепин и узнал горькую правду о своём деде Егоре Дмитриевиче Покрепине от его жены и своей бабушки Любы. Егорушку она проводила на фронт 7 октября сорок первого года, ровно за полгода до его 40-летия. Увидеться больше не пришлось. Единственный документ, полученный на мужа из Руднянского военкомата, гласил: пропал без вести в июле 1943 года. Эта краткая формулировка прозвучала приговорно, но не безнадёжно. Оставалась стойкая вера, что муж жив и даст о себе знать. Мало ли что могло случиться? События войны непредсказуемы, а надежда умирает последней.

 Она умерла много лет спустя с приходом в дом незнакомца, который принёс к тому времени уже исподволь ожидаемое страшное известие. Это были пятидесятые годы, когда из лагерей возвращались отбывшие там наказание за якобы совершённое перед Родиной преступление – измену, отождествляемую с попаданием в плен. Рассказ незнакомца и потряс Любовь Кирилловну, и поставил чёрную точку в её продолжительном состоянии безвестности.

 Они вместе находились в плену, поддерживая по возможности друг друга, пытаясь в невыносимых условиях сохранять человеческое достоинство. Однако, выживая изо всех сил, всё-таки переходили ту грань, за которой значение достоинства растворялось. Сегодня это воспринимается шокирующее, но там, в концентрационном аду, чтобы продлить жизнь в надежде на спасение, не умереть, не сойти с ума от невыносимого голода, им приходилось есть мясо уже не живых, отмучившихся собратьев по плену.

 И всё же Е. Д. Покрепин не выжил. Десятилетия спустя, благодаря компьютерным технологиям и немецкой педантичности в ведении документации во всём, включая содержание военнопленных, его внук А. С. Покрепин получил сухую, но исчерпывающую информацию о дедушке, где указана дата его рождения (06.04.1902), место рождения (Рудня), дата пленения (28.07.1942), место пленения (Дон), лагерь (шталаг VIII F (318), лагерный номер (65536), судьба (погиб в плену), воинское звание (красноармеец/рядовой), дата смерти (28.09.1943), первичное место захоронения (Ламсдорф).

 Информация эта сопровождается фотографией Е. Д. Покрепина, сделанной в плену. Портрет датирован 28 сентября 1943 года, то есть днём смерти. Значит она была не случайной, а целенаправленной, в логике действия фашистской фабрики смерти.

 Очень важная деталь. На фотографии дед Егор – копия своего внука Александра, хотя правильнее сказать наоборот: сегодняшний почти 60-летний внук один в один похож на 41-летнего дедушку. Иначе говоря, 10 месяцев плена состарили его на 20 условных лет.

 Рассказ о трагической судьбе нашего земляка был бы неполным без дополнительной информации об одном из эпизодов его участия в войне, конкретно в Сталинградской битве. Бок о бок с ним воевал другой земляк из Рудни — Александр Репин (они даже жили до войны поблизости: один на улице Валикова, второй на Октябрьской). В очередной бомбёжке немецкой авиации у Ерзовки его завалило в блиндаже. В этот момент поступила команда менять позицию, отходить под натиском превосходящего в силах врага во избежание окружения. Егор наотрез отказался подчиняться, пока не откопает живого или мёртвого боевого друга и товарища по гражданке.

 С большим трудом (откапывать пришлось 5 часов) Александра удалось вызволить из-под земли и брёвен в бессознательном, почти безжизненном состоянии. Далее его требовалось как можно быстрее переправить через Волгу на её левый берег, куда уже стремились лодки, плоты с ранеными бойцами. На правом берегу к тому моменту плавсредств не осталось. Пришлось взять два бревна из разбитого блиндажа, положить на них Репина, а самому вплавь двигать этот полуплот на спасительный берег.

 Между тем вражеская авиация не оставляла в покое переправляющихся. Лодки и плоты были хорошей мишенью для бомбовых и пулемётных прицелов. Многим бойцам Волга стала величественной могилой. А вот Егору тогда повезло, он доставил земляка санитарам.

 Ситуация позволяла и самому остаться на безопасной стороне, прийти в себя от бесконечных боёв, набраться сил. Но он поспешил вернуться в боевой строй, где был нужнее всего, где братья по оружию защищали родную землю, не щадя своей жизни.

 У Александра Ивановича Репина всё сложилось благополучно. В госпиталь за ним приехала жена и забрала домой. Вернее, сначала в Руднянский госпиталь. Воевать ему больше не пришлось. А вот отцом стал ещё дважды. Историю своего спасения он знал и не скрывал. Таким образом о героическом поступке (который был подвигу сродни) Егора Покрепина стало известно его родным. Они вправе им гордиться.

Фото: https://pixabay.com/ru/