Лучше позже…

 Последние годы часто ловил себя на мысли потерянного времени. Хотя жил, вроде, нормально: в достатке, с весельем и удовольствием, без особых проблем. Но и без души. Она осталась на земле предков, и все три с половиной десятка городских лет Сергей был с ней, по его же словам, в разлуке.

 Говорить об этом самым родным не решался, не позволяла ложная гордость. По своей же воле покинул малую родину, посчитав по молодости лет сельскую жизнь не перспективной. По правде, такое мнение навязал Сергею лучший друг – одноклассник. Его родители развелись, отец неплохо обосновался в городе и манил к себе сына, прельщая возможностью хорошего заработка.

 Ради дружбы Сергей и склонился к решению стать горожанином, хотя в родном хозяйстве был на хорошем счету. Даже находился в резерве на среднеруководящий пост. Как-никак за плечами парня был техникум, и со службы вернулся сержантом. Значит дружен с головой.

 Родители Сергея особо не возражали его отъезду. В добрый час, коль настроился на город. Там теперь столько бывших селян, что можно свою общину создавать. А здесь и без Сергея есть на кого рассчитывать. Старший сын и дочь живут семейно поблизости. Если что, в беде не оставят.

 Было у Сергея ещё одно обстоятельство, располагавшее к отъезду помимо дружбы с одноклассником. В городе училась его зазноба. Он в отношении её имел серьёзные намерения.

 Как давно всё это было. В городе прожита большая часть жизни, а память навязывает то, что было до расставания с родным домом. Причём из прошлого чаще выхватываются раннедетские картинки.

 Прадеда Сергей помнит смутно, но тот его успел понянчить, даже носил верхом на плечах, приводя правнука в восторг от прикосновения того головой к абажуру. А вот дед по отцу вложил во внука много толка. Они были неразлучны – вместе ходили на сенокос, на рыбалку, за ягодами и грибами, сторожили с ночёвкой бахчу, вдвоём пасли коров, когда при отсутствии штатного пастуха подходила очередь их семьи.

 Ещё дед брал внука в зимний лес, куда ходил за черенками для лопат и вил. Но не только. В лесном озере дед любил летом рыбачить, а зимой спасал рыбу от замора, для чего к походным санкам всегда прилагался ломик. Сергей тоже брал его в руки и долбил лёд, но однажды не удержал, упустил в воду. Дед не огорчился. Та недорубленная отдушина во льду была не единственная, доступ воздуха к воде имелся. Это главное. А летом дед достал лом без особого труда. Меткой послужил воткнутый в ту прорубь кол.

 У Сергея не было ответа на вопрос, что ему приятнее, интереснее, предпочтительнее из всего того, к чему приобщал дед. Да и возможна ли здесь шкала ценностей. Прогулки по зимнему лесу с дедовой расшифровкой многочисленных следов зверей, зверушек и птиц – это один багаж желательных знаний. Весенний, летний, осенний лес — кладезь полезных трав, растений, плодов и организмов, в которых малограмотный дед разбирался, казалось, на уровне учёного и преподносил внуку свои знания, пригождавшиеся ему, кстати, не раз. Это ли не багаж иного, жизненнопрактичного рода. Ну а часы и дни, проведённые на рыбалке, сенокосе, пастбище, вообще на природе, они для памяти просто бесценны.

 Отец Сергея с детства любил домашний животный мир и привил эту любовь сыну. Тот в школьном возрасте не мог пройти мимо брошенного котёнка, вызывающей жалость голодной бездомной собачки. И в доме, и во дворе эти четвероногие не переводились, к чему родители относились благосклонно, чему сам Сергей радовался вдвойне.

 Отзвуки той обобщённой радости сопровождали его на протяжении всей городской жизни, наслаиваясь чувством сожаления о принятом когда-то решении. Правда, это чувство обострилось не сразу. Сперва жил надеждами на то, что завтра, по переезду в другой город, будет лучше, чем вчера. Поначалу так и казалось. Всё-таки многое зависело от работы, а она и там, и там, и там устраивала вполне. Но то устройство имело зависимость и от семейной жизни.

 С зазнобой-односельчанкой до свадьбы не дошло. Она полюбила другого, в чём Сергей винит и себя – не прислушался к её совету поступить заочно в институт. Высшее образование тогда уже вошло в обывательскую моду, повышая престиж жениха и невесты.

 Зато с другой районной землячкой получился законный брак. Их встреча в вагоне волгоградского поезда продолжилась тёплой дружбой, завершившейся походом в ЗАГС. Семейное счастье продлилось около двух лет. Оба хотели ребёнка, но он не получался. Сергей стал прикладываться к рюмке. Пошёл разлад, в разгаре которого проживающий в Ленинграде сослуживец Сергея пригласил его в гости. Там то ли сестра сослуживца влюбилась в Сергея, то ли наоборот, но он вернулся к жене за разводом и расчётом с места работы.

 О таком повороте судьбы вскоре пришлось пожалеть. Оказалось, Сергей разошёлся с уже находившейся в положении женой. Понимал, что ребёнок от него, но гласно признавать это не спешил. И жена, хоть и бывшая, не настаивала на усыновлении. Оба от реальности прикрылись гордостью.

 У ленинградской гражданской жены ребёнок уже был. Сергей решил воспитывать его как своего. Девочке было всего полтора года и удачно совпадало её отчество – Сергеевна. Так семейно они и прожили почти 20 лет.

 Беду не ждали – сама пришла. Жена попала в автокатастрофу и не выжила. Случилось это вскоре после свадьбы приёмной дочери. Она осталась с мужем в квартире, которую Сергей покинул навсегда. В городе – колыбели революции его больше ничего не удерживало.

 Впереди была Москва, которую Сергей выбрал для работы не случайно. Здесь служил сверхсрочно тот самый сын. Они виделись всего однажды на его проводах в армию. К тому времени Сергей объяснился с первой женой в момент случайной встречи на родине – она была у своих родителей, он у своих. Тогда и признал вину, искренне покаялся. Узнав, что сын знает правду о настоящем отце, попросил разрешение о встрече с ним. В день отъезда парня на службу это и произошло.

 Показалось, что сын был рад первому контакту. С приёмным отцом, вторым мужем матери, они не ладили. Впрочем, и мать с ним счастье не обрела, потому и разошлась.

 Москва приносила единственное удовлетворение – встречи с сыном стали регулярны. Мало того, на его свадьбе Сергей сидел на своём законном месте – бок о бок с сыном и его матерью. Окружающие, за исключением невесты и её родителей, не были посвящены в подноготную их родственных отношений. Всё выглядело чинно, традиционно, но самое важное для Сергея – душевно.

 А вот московская повседневность омрачала. Дом, работа, магазин, дом. Были встречи с земляками – их в столице пруд пруди. Поначалу тянулся к ним, по выходным встречались в соответствующих местах. Только общение всегда скатывалось на муссирование одной темы – деньги, деньги, деньги. Из семи таких постоянных приятелей лишь двое за много лет как-то раз побывали в музее, а один сподобился разово провести вечер в театре. Хорошо ещё родину не забыли: навещали по большим праздникам или в юбилеи близких. При этом не скрывалось поведенческое высокомерие московских гостей. Как же, они столичные, цивилизованные, а их земляки — периферия.

 Сергей осознавал, что он стал таким же типом. Ничуть не лучше. Однажды проморгал знаковый день своих родителей – 50-летие свадьбы. Торжество по поводу не собирали, отец уже серьёзно болел, да и мать здоровьем не блистала. Но поздравить-то телеграммой, по телефону он мог. Тем более, что сестра ещё за месяц предупреждала. Запамятовал.

 Путь раскаяния за всё, что делал не так, не по совести, Сергей обозначил себе сам. К сожалению, поздновато. Родители на вечном покое, у самого пенсия на горизонте. Но есть же мудрость: лучше позже… Отчий дом к его услугам, брат с сестрой за ним приглядывали. То, что с работой в селе будет пролёт, – наплевать. Есть накопление – на минимум хватит. А максимум сам себе обеспечит. При доме огород, что поле футбольное. Земля-кормилица богата отдачей, если поставить такую задачу.

 Схожую фразу Сергей услышал из уст деда. И запомнил навсегда. Теперь последует её смыслу. Но первым делом, когда вернётся к родным пенатам, пойдёт на лесное озеро, по зову предка, спасать рыбу от замора.

 На организацию второго жизненноважного дела потребуются правильные, нужные слова. Их адресат – первая жена. Любовь к ней оказалась живее, чем Сергей предположил когда-то в час молодой дурацкой горячки. Теперь самое время уповать на надежду, заложенную в другую мудрость: повинную голову меч не сечёт.

Фото: https://pixabay.com/ru/