Тётя Лида
Лидия Алексеевна с внуком Алёшей (сыном Юрия).
Знакомство с ней состоялось ещё в школьном детстве. Тётя Лида работала медсестрой в амбулатории станции Ильмень. Это лечебное учреждение входило в систему Министерства путей сообщения и обслуживало железнодорожников.
Они с учётом пенсионеров и членов семьи составляли большую часть населения посёлка Щелкан (на самой станции проживали исключительно железнодорожники). Однако и остальные жители посёлка могли получать медуслуги амбулатории, которая для щелканцев являлась своего рода миниполиклиникой. И взрослые, и дети приходили сюда лечить головную и иную боль, простуду, ангину, фурункулы и прочие заболевания, не связанные с операционным вмешательством.
Для детей тётя Лида, для взрослых Лидия Алексеевна старалась помочь всем без исключения. Даже когда болезнь не поддавалась и следовало направление к конкретным врачам, уже само общение с Лидией Алексеевной действовало успокоительно, благотворно. Сказывался её фронтовой опыт работы, то есть службы в эвакогоспитале.
На десятом десятке лет в памяти Л. А. Дьячковой осталось мало конкретики былого. События прошлого затуманились, растворились в вековой давности. Но вот эпизоды военного времени – будто застывшие перед глазами картины.
Война в буквальном смысле пришла в её дом. Станция Морозовская (ныне город Морозовск Ростовской области) в 1942 году оказалась захваченной врагом. Морозовцам повезло в том плане, что у них оккупанты не зверствовали в отношении мирного населения. Но своё злонамеренное дело при этом исполняли: отыскивали коммунистов, отбирали молодёжь для угона на чужбину – гитлеровской Германии требовалась дармовая рабочая сила.
Папа Лиды был членом партии, ему грозила неминуемая смерть. Но Алексею Григорьевичу удалось вовремя скрыться и избежать расправы. А сама Лида Заборенко попала в список для отправки на неметчину, противиться чему было равнозначно гибели. Мама уже собрала в дорогу дочери её вещи и семья приготовилась к разлуке с непредсказуемыми последствиями. Но неожиданным ударом наших войск Морозовская была освобождена от врага.
Только разлука всё же последовала, но уже по доброй воле. После ускоренных курсов медсестёр Лида ушла на фронт. Воевать, принимать участие в боевых действиях ей не пришлось, но кровавые плоды войны она познала сполна.
В эвакогоспитале на глазах её и таких же молоденьких девчонок – медсестричек у разновозрастных, часто чуть старше их самих, бойцов хирурги отрезали обезжизненные руки и ноги. Также часто медперсонал принимал с фронтовой зоны солдат и офицеров уже с оторванными руками и ногами, с другими страшными увечьями.
Без слёз, без душевного надрыва невозможно было перевязывать этих несчастных, но, без преувеличения, настоящих героев войны, ухаживая за ними, видеть их физические и те же душевные страдания. Но все понимали: на войне у каждого свой долг. У военных – защищать Родину любой ценой, включая в это понятие саму жизнь. У медиков – возвращать раненых к жизни. Даже ценой своего здоровья.
Уже в мирное время про них, медсестёр, которых после школьного выпускного бала «закружила вьюга фронтовая», была написана песня о полевом санбате с пронизывающими сердце словами:
… Но сказал солдат, что лежал без ног,
Мы с тобой, сестра, ещё станцуем.
Конечно, медсёстры радовались как дети, когда пациенты госпиталя покидали его пусть не в полном здравии, но точно победившими смерть. И в этой победе была значимая доля труда, участия, сердечного тепла их – 17-18 летних девчонок. Только не всем пациентам везло остаться в живых. Тогда медсёстры уже плакали как дети, чьё чувство сострадания не управляемо силой обстоятельств.
Одна такая история навсегда осталась в памяти Лидии Алексеевны. Их эвакогоспиталь встретил победу в Польше. Какое ликование тогда творилось в людской массе – словами не передать. И в этой обстановке всеобщей радости в госпиталь привезли 17 лётчиков с отравлением техническим спиртом. В порыве безудержного восторга сталинские соколы пренебрегли осторожностью. Спасти удалось только пятерых.
Вся фронтовая биография Л. А. Дьячковой состояла из сплошных переживаний за исключением редких мимолётных радостей. Переживаниями сопровождаются и её сохранившиеся в глубине памяти воспоминания, которыми Лидия Алексеевна делится со своими близкими, в частности, с дочерью И. В. Раковой, проживающей с ней. Однако хочется привести одно воспоминание и о самой тёте Лиде периода её работы в железнодорожной амбулатории.
В середине 60-х годов прошлого века на месте старого Руднянского элеватора начали возводить новый. Приезжих строителей, проживавших в вагончиках, щелканцы называли монтажниками. Однажды в летний жаркий выходной день на главной купалке посёлка произошло горестное событие. Один из монтажников нырнул и в воде, видимо, потерял сознание. Его вытащили на берег, стали делать искусственное дыхание. Тогда таковым считалось многочисленное и энергичное откидывание за голову лежащего на спине рук и возвращение их в естественное положение вдоль туловища.
Тем временем кто-то сбегал за Л. А. Дьячковой, проживавшей (и проживающей) в трёхстах метрах от речки. Тётя Лида появилась вскоре со своим медицинским саквояжем. Может показаться неправдоподобным, но до сих пор помнится её лицо, выражающее тревогу и стремление спасти бездыханного человека.
Увы, её реанимационные действия, включая укол в область сердца, оказались безрезультатны. Всё-таки прошло довольно много времени с того момента, как утонувшего вытащили из воды (и ещё неизвестно, сколько он в ней находился). Да и тот метод искусственного дыхания, как мы теперь знаем, был никчёмный.
Гибель молодого, к тому же спортивного человека на глазах огромной толпы отдыхающих стала потрясением для всех. Но трудно представить, что тогда испытывала тётя Лида, каково было её эмоциональное состояние, когда она, нисколько не виноватая в гибели монтажника, пыталась изо всех сил отвоевать его у смерти, надеялась на чудо.
Чудо не произошло, а подспудное чувство вины как бы имело место. Видимо, это было связано с постоянным осознанием своего профессионального долга, «кодировка» на который состоялась ещё в эвакогоспитале.
После войны Лидия Алексеевна вернулась домой. Там встретила В. Ф. Дьчкова. Он учился в Морозовской на курсах паровозников. Сложилась замечательная семейная пара. Виктор Фёдорович увёз молодую жену на станцию Ильмень по месту работы в локомотивном депо.
Супруги Дьячковы вырастили сына и дочь. Про Ирину Викторовну, учителя Щелканской школы, слово уже сказано. Юрий Викторович ещё в молодые годы, но уже семейный, уехал в Нижневартовск, прожил там более четырёх десятилетий. Поначалу приезжал на родину с женой (она тоже руднянская) и сыном ежегодно. Потом частота визитов сократилась. А после последнего приезда прошли уже годы – здоровье дало сбой. И это, пожалуй, главная причина переживания, огорчения, беспокойства Лидии Алексеевны.
Юрий Викторович, конечно, звонит маме. Но этого ей, безусловно, недостаточно. Недостаток сей она компенсирует разговором с сыном, глядя на его фотографию. Старается это делать не вовсеуслышанье, как бы тайком, интимно (хотя, что в этом зазорного, предосудительного). Только дочь вольно-невольно становится свидетелем того, отчего чувства к матери ещё более благоговеют.
Впрочем, неизменное проявление в адрес Лидии Алексеевны самых тёплых чувств также относится к трём её внукам и семи правнукам. От всех них, самых близких, она получит 1 мая искренние, сердечные поздравления с 94-м днём рождения.
Ещё один весьма значимый факт. В нашем районе Л. А. Дьчкова осталась единственной фронтовичкой. С наступающим юбилеем Победы Вас, тётя Лида! Дай Вам Бог здоровья и благополучия!
На фото: сёстры милосердия дислоцированного в Польше эвакогоспиталя. Лидия Алексеевна в военной форме в нижнем ряду.
