СТАРАЯ ДОРОГА

 О второй, старой, дороге мне и хочется повести разговор. Немало воспоминаний связано с ней.

 До начала 1990_х годов село Лопуховка многое значило для жителей Громков и Старого Кондаля. Здесь находилась центральная усадьба (администрация) одноименного совхоза, где можно было решить какой-то серьезный вопрос и получить заверенный печатью документ, напечатанный на пишущей машинке. В здешней школе-десятилетке дети названных и соседних сел приобретали среднее образование. В те же годы от Лопуховки можно без проблем доехать до районного центра. Этому способствовали проложенная сюда в средние 80-х шоссейная дорога и регулярное автобусное сообщение.

 В Лопуховку часто хаживали громчане, старокондальцы и для того, чтобы приобрести необходимую покупку в имеющихся здесь магазинах и на время от времени работающем базаре.

 Нередко доводилось бывать в Лопуховке и мне, уроженцу села Старый Кондаль. Впервые в детские годы, когда недуг укладывал в больничную койку местного здравпункта. Затем в юные годы, когда учился в 9-ом, 10-ом классах. И позже, оторвавшись от родительского дома и возвращаясь к нему, мой путь вновь пролегал через Лопуховку.

 Дорога же домой, как правило, начиналась с посещения здешнего продовольственного магазина. В школьные годы, когда в карманах звенели лишь «медяки», заходя в него, покупал брикетик плавленого сырка «Дружба» и сразу спешил к рядом стоящей уличной водоколонке, чтобы наполнить рот водой и облегчить проглатывание вязкой сырковой массы. Во взрослые,  самостоятельные годы, уже имея в кармане хрустящие купюры, покупка становилась солиднее.

 И вот она, сама дорога. За селом, за мостом, что был перекинут через довольно глубокий овраг, она сначала проходила у натужно пыхтящей мельницы, на крыше которой густо восседали хорошо упитанные воробьи и голуби.

 Дальше дорога прямёхонько тянулась между соседствующими землями, принадлежащими частным подворьям и совхозу.

 Этот ее участок во время дождей и весеннего таяния снега часто раскисал и становился труднопроходимым.

 Потом дорога шла через лес. В летнее время по нему было приятно пройтись, наслаждаясь полной грудью воздухом, настоянным на растущих здесь деревьях и разнотравье. На бодрый, лирический лад настраивали идущего и веселые трели пташек, прячущихся в кустах.

 Когда же в ногах ты начинал ощущать усталость, дорожное полотно неожиданно перечеркивал темный мокрый след ручейка, зазывно зовущий к подножию косогора, что тянулся по правую сторону дороги.

 И ты, спешащий к своему дому, сворачивал с намеченного маршрута, преклонял колена у зеркальной глади импульсивно бьющего из земли родничка и жадно приникал к прохладной водице. Твое тело тут же наполнялось силой, усталость уходила прочь.

Затем, легко поднявшись, отряхивал с себя прилипшие комочки земли и, благодарно улыбнувшись родничку, вновь продолжал свой путь.

 Дальше дорога вела тебя через устье оврага с пугающим названием. Овраг за свой скверный характер народом был прозван Поганым: во время весенней и осенней распутицы он становился малопроезжим.

 От этого оврага дорога разветвлялась на несколько рукавов.  Один из них по-прежнему шел по лесу, другой уходил вправо и окольным путем возвращал в Лопуховку, третий тоже поворачивал вправо, в гору, и проходя недалеко от кладбища, приводил в Громки.

 Путники чаще выбирали дорогу, шедшую по лесу. Она была короче, летом – тениста, зимой – не доступна пронизывающим ветрам, а подходя к Громкам, становилась даже жутковатой. У села в основание дороги грозно упирались воды реки Медведицы, которая здесь делала крутой поворот своего русла.

 Зайдя в Громки, ты вскоре проходил мост через Гремучку (так называется ручей, торопливо несущий свои воды к реке). В верховье этого ручья, там, где улица именуется Кукуем, находится родник, воды которого почитаются сельчанами за особо приятный вкус. Помню, как нередко ходил я сюда за водицей по просьбе родных дедушки и бабушки, хотя рядом с их домом и имелся колодец.

 Дальнейший твой путь пролегал по нижней улице села возле школы-восьмилетки, где когда-то учился, и чуть поодаль стоящего от нее школьного интерната, в котором проживали дети отдаленного села Новый Кондаль.

 Потом, пройдя еще один мосток, ты оказывался на улице, служивал семь близлежащих сел и несколько крупных хуторов с общим населением около девяти тысяч человек. Это села Лопуховка, Ушинка, Березовка, Старый Кондаль, Новый Кондаль, Терехино и хутора Омутной, Оськин и Тараканов. Света и телефона в больнице не было, вместо скорой помощи – пара лошадей и несколько подвод, на которых привозили воду, дрова, сено и т. д. Она оказывала терапевтическую, профилактическую, хирургическую помощь.

 Однажды в больницу привезли пострадавшего колхозника — конюха С. С. Садчикова, которого испуганная лошадь ударила копытом прямо в лицо. До районной больницы нужно было добираться более трех часов, и Анастасии Васильевне пришлось оказывать экстренную медицинскую помощь и наложить почти 30 швов только на лице. Часто оказывались стоматологические и акушерские услуги. В больнице в те годы принимали до 40 родов в месяц, в год рождались до 450 младенцев. Ежедневно на приеме было до 50 человек, да еще и срочные вызовы до пяти в день. Нередко ее вызывали из кинозала, из бани, из-за праздничного стола… Анастасия Васильевна была хорошим организатором, и в больнице появились электроосвещение, телефон, колодец и машина скорой помощи (одна из первых в районе). В 1958 году в больнице сделали капитальный ремонт и большую пристройку. Не без участия главного врача А. В. Гулящевой в Лопуховке в 1968 году круто идущей в гору. Она и прилегающие к ней улочки были для меня близки. Их жителей обеспечивала газетами, журналами, письмами моя мама – почтальон.

 Заканчивалась улица домами, в одном из которых жила со своими родителями юная помощница моей матушки Оленька Тараканова (ныне – Ольга Васильевна Воронина), в другом доме, стоявшем в отдалении от села, жила беженка Катя со своей дочерью (прибывшие сюда откуда-то с Запада во время минувшей войны).

 Всякий раз выходя из Громков, я замедлял свой шаг и, оборачиваясь, осматривал пройденный путь. На горизонте видел ставшие игрушечноподобными домики центральной части села Лопуховка, ближе, под собой, были улицы Громков, среди которых безошибочно отыскивал родительский дом моей мамы, в девичестве носившей фамилию Савосина. А повернув голову чуть вправо, видел серебристо-голубую ленту реки Медведицы.

 Дойдя до двойного Л-образного столба, несущего телефонные провода, торопливо подходил к нему и крепко обнимал как старого друга. Прижавшись к столбу, с упоением слушал, о чем напевают его струны. Летом мелодия струн была томной, слабо улавливаемой, зимой же она становилась четкой, похожей на скрип снега под твоими ногами.

 Сразу вспоминался один из законов физики, преподнесенной тебе учителем громковской школы Анатолием Дмитриевичем Степаненко, который говорил, что при нагревании все тела расширяются, а при охлаждении сжимаются, отчего становятся более «певчими».

 «Пообщавшись» со столбом, ноги весело несли к старокондальским землям. А они начинались за межевой полосой, состоящей из кустов колючего лоха.

 Тут же, рядом с межой, тянулись заросли акаций, спускающиеся к озеру Омут. Это местечко старокондальцами именуется Садочком. Здесь можно неспешно отдохнуть, присев на кем-то любовно сделанную скамейку.

 Отдохнув, ты вновь устремлялся в путь. Вот уже видна и возвышенность, в 50-е и более ранние годы на ней стоял ветряк, который своими широко машущими крыльями, словно руками, гостеприимно приглашал всех путников в село Старый Кондаль. Твой шаг невольно ускорялся, переходил на бег, и вот уже ты, затаив дыхание, стоишь на окраине балки, рассматривая внизу божественно милое село…

А. МАЛИНИН, уроженец с. Старый Кондаль.