Биографию корёжила война

 Инженер-энергетик по профессии, Евгений Николаевич на заслуженном отдыхе проявил свой поэтический и писательский дар в многочисленных публикациях в «Трибуне». В тематике стихов суровой привлекательностью преобладала поэзия о войне. Вот далеко не полный перечень названий: «22 июня», «Выпуск сорок первого», «И был ураган шрапнели», «Пропал без вести», «Неотправленное письмо», «Убит под Белостоком», «Помянем, ребята, комбата», «Письмо маме с фронта», «Контузия», «Убитых родичей помянем».

 Проза Евгения Николаевича представляет тяжёлую реалистичность о голодном, холодном, трагичном времени, пережитом самим автором. В биографических зарисовках, рассказах-воспоминаниях отражены события и люди с восприятием той действительности тогдашним малолетним сознанием. Бесценны очерки Плужника, его исследования на документальной основе о малоизвестных и совсем неведомых руднянам исторических фактах, касаемых нашего района. Заголовки этих публикаций говорят сами за себя: «Руднянские ярмарки 100 лет назад», «Козловка 100 лет назад», «Возлюбленная Александра I жила в Рудне», «Тадеуш Костюшко, Александр Суворов, Екатерина II, Николай I + село Козловка», «Медаль от Государя или одиссея рядового Коваленко», «Партизанский отряд в Рудне?», «Немцы в Рудне».

 В феврале 2016 года Е. Н. Плужник ушёл из жизни, оставив недонесённые до руднянского читателя благие замыслы о предании гласности и славных, и горьких судеб своих земляков, кого лично знал или о ком был хорошо наслышан. На заслуженном отдыхе Евгений Николаевич ежегодно приезжал на малую родину, кланялся могилам родных и близких, встречался с друзьями, делился с ними творческими планами. Понимая, что на 8 десятке лет не всё задуманное осуществимо, также делился с активом редакции собранным биографическим материалом на потенциальных героев публикаций, так или иначе связанных с Великой Отечественной войной.

 Два таких имени — Алексей и Катерина — представлены в сегодняшнем рассказе. Он может грешить неточностями из-за отсутствия источников дополнительной, проверочной информации. Но основное содержание соответствует данным Е. Н. Плужника.

 В четвёртом классе Алексей остался на второй год. Сказались затянувшаяся болезнь и слабая тяга к учёбе. В новом классе его посадили с Катей, которая не скрывала своё недружелюбие к соседу по парте и иначе как второгодник или двоечник его не называла. Алёшу тоже омрачало такое соседство, но он терпеливо старался не обращать внимание на поведение Кати. Только попросил учительницу пересадить его к кому-нибудь другому, поскольку свободных парт не было. Учительница обнадёжила: как только появится возможность. Но до пересадки дело не дошло.

 У Кати вскоре умер отец, и все одноклассники прониклись чувством сострадания к ней. Алексей даже стал проявлять заботу о Кате. Когда однажды на перемене старшеклассник грубо дёрнул её за косу, Лёша толкнул его так, что тот не удержался на ногах. В знак благодарности Катя одарила своего защитника улыбчивым взглядом. Так в их отношениях началось потепление.

 К концу учебного года они уже попросту дружили. Успевающая по всем предметам Катя помогала Алексею познавать школьную науку. Его без оговорок перевели в пятый класс. А вот учиться в нём не пришлось.

 В многодетной, жившей бедновато семье Плющенко Алексей был старшим сыном. Поэтому отец решил, что пора приобщать его к крестьянскому труду. И не только. Когда заканчивался сельскохозяйственный сезон, некоторые мужчины до следующей весны уезжали на заработки в города, преимущественно южные, где имел место спрос на рабочие руки. Так отец Алексея одну зиму уже проработал в Баку на предприятии по переработке рыбы. На вторую зиму взял с собой и сына.

 Весной они вернулись не с пустыми карманами. Не то, чтобы богачами, но всё же с достаточным для безбедной жизни денежным запасом. На следующую зиму всё повторилось. Потом отец вступил в колхоз и определился на постоянную работу. А Алексей со старшим двоюродным братом снова уехал в Баку, где по меркам того времени неплохо зарабатывал, помогая родителям деньгами.

 Незадолго до начала войны отец надорвался и вышел из рабочего строя. Алексей вернулся домой, взял на себя роль главы семьи. Встреча с Катей на молодёжной вечеринке не только побудила к воспоминаниям о школе. С первых дней общения возникло чувство влюблённости к девушке вроде бы самой обыкновенной, но в то же время привлекавшей его взор чем-то необъяснимым.

 Однако, озадачивал факт ухаживания за Катей парня постарше Алексея. Прошла молва, будто он собирается сватать Екатерину. Алексей решил, не теряя время, открыть ей свою сердечную тайну. Улучив момент, подошёл с багровым от смущения лицом и выпалил взволнованным голосом: «Ты мне очень нравишься! Кажется, я тебя люблю!».

 Будто чёрт дёрнул его брякнуть идиотское «кажется». А Катя это не пропустила мимо. С лёгкой улыбкой ответила, словно была готова к такому повороту событий: «Вот когда не будет казаться, и поговорим. А за признание спасибо».

 От своей оплошности, от стыда Алексей был готов провалиться сквозь землю. Правда, обнадёживающим показался взгляд девушки: озорной, но уж очень приветливый. И уходя, она доброжелательно махнула рукой.

 В последующие дни Алексей боялся показываться Кате на глаза. На вечеринки не ходил. Их встреча произошла случайно. Уже в сумерках он шёл от реки с рыбалки. Неожиданно навстречу вышли три девчонки. Но в глаза бросилась одна — Катя. Она и спросила, кивнув на бидон в руке Алексея: «Хороший улов?» — «Могу угостить», — сообразил с ответом рыбак. — «Нет, мы идём купаться, а ты лучше на рыбалку пригласи в следующий раз».

 Понимая шутливость Катиных слов, Алексей допускал, что позитивный намёк в них тоже присутствует. Решил этим воспользоваться. Когда через несколько дней также случайно встретил Катю, не без смущения спросил: «Ну так на рыбалку пойдёшь со мной?» — «А вот возьму и пойду. Готовь мне удочку», — ответила Катя полушутя, полусерьёзно. — «Ну давай тогда в воскресенье и встретимся на берегу. Какое время тебя устраивает?» — сказал Алексей, ещё не веря в реальность происходящего. — «А зачем на берегу? Заходи за мной часиков в семь, знаешь где живу».

 Такого ответа Алексей вообще не ожидал. Не верил, что Катя его не разыгрывает. Поэтому на всякий случай добавил: «В семь утра буду у твоего дома. В какое окно постучать?» — «В любое, мы с мамой рано встаём».

 С рыбалкой в воскресенье не сложилось. Всё началось, как было задумано. Только удочки на реке даже не разматывались — были заброшены. А влюблённая парочка (это выяснилось и в отношении Кати) просто каталась на лодке, гуляла по лесу, по прибрежным лугам до глубокого вечера. Благо оба взяли с собой провизию.

 А через неделю началась война. Почти никто не верил, что она продлится долго. Только пожилые мужчины, прошедшие первую мировую, не торопились с прогнозами, понимая, что беда только начинается.

 Призывной возраст у Алексея ещё не наступил. Но вскоре его вместе с другими допризывниками вызвали в военкомат. Предложили пойти на ускоренные курсы артиллеристов. В условиях военного времени такое предложение приравнивалось к приказу. На сборы дали несколько дней.

 Занятия будущих расчётов 45-миллиметровых пушек проходили в полевых условиях. Жили в палаточном лагере. Первое время не было почтовой связи. Потом появилась возможность отправлять и получать письма. Основным адресатом у Алексея стала Катя. Их кратковременная дружба быстро переросла в настоящую любовь.

 Тем временем сводки совинформбюро с каждым днём становились тревожнее. Враг захватывал всё большую территорию родной страны. К осени скороспелых артиллеристов стали распределять по воинским частям, формирующимся для отправки на фронт. К этому моменту возраст курсантов уже соответствовал службе в Красной Армии и они перешли в категорию её бойцов.

 По ходу движения на передний край эшелон с подразделением, в котором значился Алексей, задержался в Балашове, вроде как в ожидании пополнения. Бойцам из близкорасположенных населённых пунктов предоставили возможность побывать дома с условием вернуться к назначенному дню и часу. Опоздание приравнивалось бы к дезертирству. В число счастливчиков попал и Алексей.

 Дорога в один конец заняла почти день. В запасе остались вечер и ночь. Пообщавшись накоротке с родными, Алексей поспешил к ненаглядной. Наполненные оба радостью, влюблённые обнялись как самые близкие. Изложив повод своего неожиданного появления, Алексей предложил любимой немедленно расписаться. Катя опешила от неожиданности: «Ты шутишь?». Но любящий взгляд подтверждал искренность сказанного. А настойчивость, с которой Алексей убеждал Катю дать согласие, завершила задуманное.

 В сельском совете пошли навстречу новоявленным жениху и невесте, закрыв глаза на отсутствие испытательного срока. Слишком весом был убеждающий аргумент — война, и её солдат, направляющийся на фронт.

 Рано утром Алексей поспешил на станцию. На своё воинское место вернулся ко времени. В ночь эшелон покинул Балашов.

 В середине октября Катя получила первое и последнее письмо, датированное ещё сентябрём. Алексей сообщал, что он на Украине, в боях пока не участвовал, но батарея готовится к встрече с врагом. Такое же письмо получили родители Алексея. А затем на него пришла похоронка.

 Артиллеристы-сорокопятчики всегда занимали первый рубеж обороны и первые принимали на себя удар наступающего противника. В том боевом крещении батарея Алексея в ходе ожесточённой схватки с превосходящим по численности и мощи врагом была разбита. В живых, как считалось, никого не осталось. Немец пошёл дальше, а на месте боёв расположилась похоронная команда.

 В начале войны гитлеровцы, бывало, привлекали к собиранию и захоронению тел советских воинов на месте их массовой гибели гражданское население, то есть женщин и стариков. Чистоплотный немец боялся, что в жаркое, тёплое время от быстро разлагающихся трупов будет исходить помимо невыносимого запаха и заразная болезнь. Вот пусть русские и убирают своих покойников, рискуя здоровьем. Помимо этого на лесных территориях, где шло сражение, могли оказаться боевые группы из оставшихся в живых окруженцев. Даже один вооружённый русский солдат представлял угрозу. Поэтому немцы старались не рисковать.

 Именно такая ситуация спасла Алексею жизнь. Его, истёкшего кровью, наполовину засыпанного землёй и почти бездыханного, нашли женщины, привлечённые немецкими похоронщиками к данному процессу. Сначала они отнесли его в скрытое кустарником место, напоили, а уже по тёмному отвезли на тележке в заброшенный лесной кордон.

 Нашёлся ещё один такой же чуть живой израненный солдат. Милосердные и бесстрашные украинки рисковали своей жизнью, спасая чужие. Правда, второй спасённый не выжил. Его похоронили в лесу.

 А вот Алексей оказался, что называется, живучим. Хотя крови потерял много и первые дни был на грани жизни и смерти. Раненая в двух местах рука долго не заживала. И последствия тяжёлой контузии сильно сказывались на здоровье. Но женщины его выходили, принося еду, меняя, стирая перевязочный материал.

 Около месяца пробыл Алексей в домике лесника. За ним пришли партизаны. Их отряд организовался вскоре после сместившегося далеко на восток фронта. А те самые женщины-спасительницы, оказавшиеся родными — мать и дочь, — были связаны с партизанами.

 Поначалу Алексей стал для них как бы обузой, никакой пользы приносить не мог. Но понемногу поправлялся. А когда у партизан появились кони, взялся за их содержание, обслуживание. Дело было привычное: после Баку он в колхозе пришёл на место отца-конюха. Приходилось участвовать и в боевых операциях на второстепенных ролях, так как больная рука не позволяла прицельно стрелять из винтовки или автомата. Но в отряде и без Алексея хватало метких стрелков. А рука со временем хоть и не полностью восстановила свои функции.

 Только через 2 года у Алексея появилась возможность послать весточку домой через тяжело раненых, отправленных самолётом на большую землю. Обратного ответа не ждал. Партизанское место пребывания почтовыми данными не фиксировалось. Да и какая почтовая связь могла быть в глубоком тылу немецких захватчиков. Допускал, что и его послание не дойдёт до родного дома. Но живущая с горем потери сына и брата семья получила, к счастью, письмо-треугольник.

 Дошла и до Кати радостная весть. Только радость была с мрачным оттенком. Полученная в ноябре сорок первого похоронка на Алексея положила конец их едва начавшемуся семейному союзу. В первые месяцы войны ещё не учитывалась возможность ошибочных похоронок. Их воспринимали однозначно. Поэтому в декабре Катя сошлась с комиссованным после ранения парнем. Тем самым, который собирался свататься к ней перед войной.

 Летом у них родился сын. Ясное дело, недоношенный.

 Когда наши погнали врага с Украины, партизаны соединились с армейцами. Алексея, сохранившего свой воинский документ, зачислили в действующий состав. Конечно, без участия особого отдела не обошлось. И полковые медики «придирались» к раненой руке. Но учли, что курок нажимает рука правая. Сделали вывод: годен, воюй.

 Новое ранение получил в плечо той же левой руки. Был повреждён сустав. В госпитале вынесли резолюцию: отвоевался.

 В середине сорок четвёртого Алексей вернулся домой. Из налаженной переписки с родителями он уже знал о переменах в жизни Кати. Не было никакой обиды. Ведь никто ни в чём не был виноват, кроме войны.

 Тогда увидеться с Катей не довелось. Они с мужем и ребёнком уехали в Сталинград, где шло восстановление разрушенного города, а муж в этом был задействован как руководитель одной из бригад.

 Когда Алексей рассказал родным о своём невероятном спасении в октябре сорок первого, родители загорелись увидеть тех героических, бесстрашных людей, поклониться им в ноги, как-то по-людски отблагодарить. Но сын огорчил их относительно одной из женщин: старшая, то есть мама, погибла. Её за связь с партизанами расстреляли руководимые гитлеровцами полицаи, а дом сожгли. Страшная участь постигла бы и дочь Нину, но она успела вовремя скрыться в лесу, уйти к партизанам. Там в отряде у неё с Алексеем сложились будто родственные отношения — как у сестры с братом.

 По-другому быть не могло. Алексей рассказал о своём необычном, скоро-творительном бракосочетании, о любви к своей Кате. Он же не знал, что к тому времени его уже оплачут родные и близкие.

 А вот расстался Алексей с Ниной как-то не по-человечески, за что себя очень корил. Переходя из партизанского отряда в расположение наших войск, он протянул ей руку не в той прощальной манере, когда больше или в скором времени не суждено увидеться, а словно встреча состоится завтра. Да он и впрямь полагал, что момент расставания ещё не настал, что он впереди. Но события завертелись непредсказуемо.

 Единственное, что Алексей сообразил сделать заранее, это запомнить адрес, по которому он обязательно напишет Нине, а при благополучном стечении обстоятельств и навестит её. Первое обещание он сдержал. На Новый 1944 год и на 8 марта отправил короткие письма-поздравления. Оставалось выполнить второе обещание.

 В том разговоре Алексея с родителями было принято единогласное решение поехать к Нине с достойными гостинцами. Хотя ни один, даже самый дорогой подарок был бы не равнозначен тому бесценному поступку-подвигу, совершённому матерью с дочерью в условиях смертельной опасности. Но прежде, чем ехать, надо было выяснить, проживает ли Нина по имеющемуся у Алексея адресу. Ведь расстались они давно. Война продолжается. Многое могло измениться. Необходимо предварительное «разведывательное» письмо. Его Алексей отправил в тот же день.

 Ответ пришёл не скоро. И писала не Нина, а её тётя. Она была посвящена в историю Алексея и, видимо, поэтому обращалась к нему как к хорошему знакомому. Сообщала, что Нина лежит в больнице, болезнь связана с нервами, но дело идёт на поправку. Выписать должны дней через десять. И главное: Нина желает встретиться с Алексеем, была очень рада его письму.

 Отправляясь на Украину, Алексей планировал побыть в гостях от силы три дня, а задержался надолго. Вышло так, что ехал он к Нине как к условной, символической сестре, а встреча получилась как с возлюбленной. Самое важное, была очевидной взаимность чувств.

 Домой Алексей вернулся не один. Родители со словами сердечной благодарности за спасение сына буквально поклонились в ноги дорогой гостье, назвав её вполне обоснованно доченькой.

 Для знакомства с родителями Алексея Нину отпустили с работы на три дня (а работала она медсестрой в той самой больнице, где недавно сама лечилась). Обратно, домой, она тоже ехала не одна. Алексей решил с ней больше не расставаться. Родители одобрили это решение и благословили сына с Ниной на семейный союз.

 Много лет спустя состоялась первая после расставания встреча Алексея с Катей. Он с дочкой приехал к родителям погостить, отдохнуть — было лето, помочь отцу подремонтировать постройки. А Катя после смерти мамы вернулась с сыном в родной дом. Столкнулись у магазина.

 Обоих ожидаемо охватило сильное смущение. Нужные слова не находились, а сказать друг другу хотелось так много. Первым осмелился Алексей: «Я тебя никогда не забывал». — «Я тебя тоже», — произнесла Катя. По её лицу поплыли слёзы. Повлажнели глаза и у Алексея. Он едва сдерживался, чтобы не заплакать.

 Неловкости в общении добавляли проходившие рядом люди. Понимая, что место не подходящее для их разговора, предложил отложить его. Катя согласилась.

 Вторая встреча состоялась на берегу. Катя принесла на речку прополоскать бельё в стороне от купалки. Алексей пришёл с удочкой совместить приятное с полезным. Как когда-то в незабываемо счастливый день, до ловли рыбы дело не дошло. Он стал рассказывать о себе, она о себе. Хотя о Кате Алексей был хорошо проинформирован.

 Больше года назад она похоронила мужа. У него была ведомственная квартира, которую он сдал, когда по болезни ушёл с работы. Переселились в коммунальное жильё, где в шуме, гаме людской суматохи обострились его болячки — последствия тяжёлых ранений в живот и грудь. Не оправившись от смерти мужа, Катя получила извещение о маминой кончине. Беда не приходит одна.

 Городской жизнью в Сталинграде она не восторгалась. Все кругом чужие, поговорить, поздороваться не с кем. Работала почтальоном, уставала сильно. Приходила домой не чувствуя ног.

 Но с этим ещё можно было мириться. Только вот сын Алёша оказался не приверженцем города, в котором родился. Проводивший каждое лето у бабушки, он и в другое время года тянулся к сельскому простору, к зимним (а уж тем более к летним) забавам на реке, на снежных горках, к походу с друзьями в лес, в луговую даль. Ему хоть и пошёл шестнадцатый год, всё равно вопреки городским возможностям предпочитал жить в селе. Так и сложилось решение вернуться в отчий дом, в родной край.

 Алексей поведал свою историю с момента боевого рокового крещения. Катя до глубины души прониклась этим повествованием. Даже всплакивала, когда эмоции захлёстывали по ходу восприятия рассказа.

 До отъезда Алексея они ещё раз встретились не надолго. Тогда он не то шутя, не то серьёзно сказал: «Ну коль у нас с тобой не сложилось, может детей наших сосватаем? По возрасту они подходят в самый раз». — «Не получится», — ответила Катя, и слегка, но загадочно улыбнулась.

 Следует вернуться к семейной жизни Алексея с Ниной. Она началась в квартире её тёти. Дом-то Нины был сожжён полицаями. Вот тётя и предоставила свой кров. Но это ей одной. А когда у Нины образовалась своя семья, надо было искать другое место жительства.

 По приглашению однополчанина уехали в Харьков, где Алексею сразу нашлась работа кладовщика в сапожной мастерской с предоставлением семейного общежития. И Нина как медсестра не осталась без дела. Всё складывалось хорошо. Родилась дочь. Через несколько лет получили комнату в коммуналке. Потом освободилась вторая, соседняя комната. Жилищное пространство улучшилось. А вот здоровье у Нины — наоборот.

 Отклонения в нервной системе начались ещё до гибели матери и утраты дома. Перед войной в лесном пожаре погиб отец, работавший в лесхозе. Его потеря стала первым потрясением для девочки. А уж трагедия мамы и вовсе подкосила. То, что не одна осталась со своей бедой, помогло выдержать удар судьбы, но он не прошёл бесследно. И партизанская жизнь не прибавила, а лишь забрала здоровье.

 Пока была помоложе, справлялась с недугом с помощью врачей. А вот ближе к сорока состояние стало ухудшаться. Очередной раз Нина оказалась в психдиспансере, из которого больше не вышла. Якобы, по недосмотру медиков она приняла смертельную дозу таблеток.

 Для Алексея это был сильнейший стресс. Не первый. Но и его надо было достойно пережить ради дочери. Ей исполнилось только 15 лет.

 Предсказуемой была новая, уже судьбоносная для обоих встреча Алексея и Екатерины. Сама жизнь ценой потери близких людей убрала преграду для повторного объединения двух когда-то любящих сердец. Но любовь не исчезает без следа, заложенного в память. Ещё любовь имеет особенность возвращаться туда, где сохранилась благодатная для неё основа. А что может быть благодатнее общего ребёнка. Ведь Алёша был сыном Екатерины и Алексея, о чём оба мужчины узнали лишь после того, как семья в их лице (плюс дочь Алексея) образовалась снова.

 Расписываться в загсе «молодожёны» не стали. У них уже была официальная запись о заключении брака, датированная сорок первым годом.